Задолго до 1 сентября в каждой семье, где есть первоклассник, идут сборы в школу: покупается школьная форма, канцелярские принадлежности, рюкзак для школы. Родители, особенно мамы, бывают так сильно увлечены процессом, что порой забывают о чувствах ребенка в новой для него ситуации, о том, что детей часто многое тревожит в связи с приближающимся 1 сентября. И здесь на помощь могут прийти бабушки и дедушки — с рассказом о своем школьном детстве и сборах в свой первый класс.
Может быть, кто-то этого не знает, но у бабушек тоже бывают родители. Это тебе она бабушка, а им — дочка!
Катя раньше не понимала, почему это бабушка прадеда Бориса папой называет. Но теперь-то она большая, вот-вот в школу пойдёт — разобралась.
Прадед Борис очень давно на свете живёт. Столько всего интересного помнит! По сравнению с ним Катина мама — просто девочка, почти как сама Катя. С прадедом обо всём поговорить можно. И бабушка, и мама часто с ним советуются.
— Прадедушка Борис, вот смотри. Мне подарили рюкзак, чтобы я с ним в школу ходила. А что в него класть? Вот это всё?
Катя показала на стол — перед ней возвышалась целая гора вещей: разноцветные тетради, фломастеры, книжки в ярких обложках, линейки, пенал, пластилин… А ещё — любимая кукла в новом платье, его Катя с мамой специально сшили к первому сентября.
— Если всё разом положу, так я же его просто не подниму! А в школе-то всё-всё понадобится. Что мне делать? Как выбрать?
Прадед улыбнулся и покачал головой:
— Это, Катерина, вопрос не ко мне.
— Почему не к тебе? — изумилась Катя. — Ты разве чего-нибудь не знаешь?
— Да как тебе сказать…
Прадед помолчал, потом надел очки и внимательно осмотрел разложенные на столе богатства.
— Понимаешь, когда я сам пошёл в школу, а было это давным-давно, у меня была только одна тетрадка, химический карандаш да ручка с пёрышком…
— Что-что? Ты погоди! Почему только одна? И что за карандаш химический?
Катя — любопытная девочка и всегда рада что-нибудь новое узнать.
— Ты мне почему об этом не рассказывал?
— Да как-то к слову не приходилось. Химический карандаш с виду обычный, но если его чуть-чуть слюнями намочить — потом уж, что написано, не сотрёшь. У нас от него все языки были синие.
— Ой, какой ужас! Так надо было фломастерами рисовать, а не этим…
— Фломастеров, Катерина, тогда ещё не придумали.
— Совсем-совсем?
— Совсем-совсем. Первые буквы мы писали карандашом. А потом, когда немножко научились, — ручкой со стальным пёрышком. Её окунали в чернила и выводили прописи. Красиво получалось! Каждая буковка — как картинка: сперва линия тоненькая, потом нажим, потом завитушка. Нынешней ручкой так не напишешь.
— Авторучкой ещё можно было написать, — сказала, войдя в комнату, бабушка.
— Ага, самопиской, — согласился прадедушка.
— У меня была с позолоченным пером! — похвасталась бабушка.
— Я и подарил, — довольно сказал прадед. — В такую ручку можно было набрать столько чернил, что хватало на целый день. Правда, если нечаянно положить её в карман, а потом на перемене затеять какие-нибудь «догонялки» — школьный фартук, считай, можно после этого выбрасывать, от чернил не отстираешь.
Он засмеялся, а бабушка возмутилась:
— Не было ничего такого! Вот из твоей чернильницы — сам говорил — чернила всё время выливались!
— Это точно, — вздохнул прадед. — Писали-то мы красиво, зато мороки много было. Не то что сейчас. Вон какая красота разноцветная. И не пачкаются.
— А почему у тебя, прадедушка, была только одна тетрадка?
— Потому что, Катя, я пошёл в первый класс в тот год, когда закончилась война. Тогда много чего не хватало, и не только мне. Тетрадка была плохонькая, из серой бумаги. Да хоть не из обоев сшитая, и то хорошо. Зато носил я её в школу в настоящем офицерском планшете! Отец с войны привёз.
— Постой-постой, — изумилась Катя, — как это — носил в планшете? У тебя, что ли, тетрадка электронная была?! А говоришь…
— Э, планшет, да не тот, — засмеялся прадед Борис, а бабушка объяснила:
— Это такая военная сумка, сделанная из жёсткой-прежёсткой ткани, которая называется кирза. Из неё даже сапоги шили. На войне командиры в планшетах носили важные документы. А после — мальчишки с ними ходили в школу. Я эту сумку помню.
— Ты, бабушка, с ней тоже пошла в первый класс?
— Как же, — буркнул прадед почему-то обиженно. — Я ей предлагал, а она упёрлась: портфель, портфель! С замочками, говорит, хочу.
— И ты мне купил жёлтый портфель с замочками, — засияла от улыбки бабушка.
— А ты на нём зимой каталась с горки!
— Ух, здорово! — Катя сразу представила, как бабушка несётся с ледяной горы! Конечно, тогда она ещё и не бабушка была вовсе. Вот удивительно!
Покосилась на свой рюкзачок: годится ли с горки кататься? Ох, пожалуй, маловат. И принцессу, которая на нём нарисована, жалко.
— Я твою бабушку за это дело сильно ругал, — сказал прадед. — Виданное ли дело: портфель ободрался, книжки промокли. В моё-то время каждый учебник был на счету, мы их берегли, даже странички переворачивали с большой осторожностью.
— А теперь, — вздохнула бабушка, — скоро книжек из бумаги и вовсе не будет. Останутся одни компьютеры.
И у них с прадедом сделались грустные лица.
Тут в комнату заглянул папа. Он, оказывается, всё слышал.
— На наш с вами век, — весело сказал он, — бумажных книг точно хватит. Так что не унывайте. А ты, дочь, запомни: главное в книге — слово. Неважно, на чём оно написано — на бумаге, на экране или даже на воздухе.
— Нет, важно! — сказала Катя.
И подумала: «Вот бы поглядеть на ту военную сумку из жёсткой ткани. А вдруг прадед с бабушкой её до нынешнего дня сберегли? Обязательно надо спросить!».
Иллюстрация к статье:
Свежие комментарии